Если мужчины такие же как мы - в мире нет ничего святого.
Мы давно не нужны друг другу, как детские книги,
Которые перечитывать глупо, но выкинуть жалко.
У каждого, знаете ли, свои интриги, свои вериги,
Своя круглосуточная, персональная соковыжималка.
Мы, разумеется, стали лучше, мудрее, круче.
Здоровье, правда, уже не то – но речь сейчас не об этом.
Речь о щенках, которых мы утопили в песке зыбучем,
Потому что возиться с ними было накладно по всем приметам.
Смешно полагать, будто-то что-то могло быть иначе,
Если бы или если бы не. На песчанной глади уже не видно
Даже места того. Пожелаем друг другу удачи
И будем реже встречаться – чтобы не так обидно.
Которые перечитывать глупо, но выкинуть жалко.
У каждого, знаете ли, свои интриги, свои вериги,
Своя круглосуточная, персональная соковыжималка.
Мы, разумеется, стали лучше, мудрее, круче.
Здоровье, правда, уже не то – но речь сейчас не об этом.
Речь о щенках, которых мы утопили в песке зыбучем,
Потому что возиться с ними было накладно по всем приметам.
Смешно полагать, будто-то что-то могло быть иначе,
Если бы или если бы не. На песчанной глади уже не видно
Даже места того. Пожелаем друг другу удачи
И будем реже встречаться – чтобы не так обидно.
Мне нравится этот дождь — холодный, ночной, предзимний.
Я вспоминаю прошлое — как тротуары блестели.
Либо я позвоню тебе, либо ты позвони мне,
Давай перед сном побеседуем — каждый в своей постели.
Если в доме не холодно и есть запасная обувь,
Можно предаться роскоши и побродить по лужам.
Может быть, эти радости — и не самой высокой пробы,
Но помнишь, как оно в детстве — нарочно, куда поглубже.
Я верю, что после жизни уже ничего не будет:
Ни этих улиц с огнями, ни этой воды с неба.
Как судьба ни назначит: от рака или от пули,
В жарком облаке взрыва или на поле снега, —
Я верю, что тем и кончится: судорогой, неполным
Выдохом. Так вот, полностью, и ни в бессмертной лире,
Ни в ином воплощении... Но надо, надо запомнить,
Зачем-то надо запомнить все, что увидел в мире.
О чем говорить? Все сказано. Все понято. Все забыто.
Жизнь не имеет ценности, ибо она бесценна.
Я не очень-то вырос с эпохи палеолита,
Пройдя по всем лабиринтам позднего миоцена.
Мне нравится этот дождь. Холодный, ночной, предзимний.
С его спокойной мелодией, медленной и несложной.
Либо я позвоню тебе, либо ты позвони мне.
А может быть, просто мысленно — это всего надежней.
Я вспоминаю прошлое — как тротуары блестели.
Либо я позвоню тебе, либо ты позвони мне,
Давай перед сном побеседуем — каждый в своей постели.
Если в доме не холодно и есть запасная обувь,
Можно предаться роскоши и побродить по лужам.
Может быть, эти радости — и не самой высокой пробы,
Но помнишь, как оно в детстве — нарочно, куда поглубже.
Я верю, что после жизни уже ничего не будет:
Ни этих улиц с огнями, ни этой воды с неба.
Как судьба ни назначит: от рака или от пули,
В жарком облаке взрыва или на поле снега, —
Я верю, что тем и кончится: судорогой, неполным
Выдохом. Так вот, полностью, и ни в бессмертной лире,
Ни в ином воплощении... Но надо, надо запомнить,
Зачем-то надо запомнить все, что увидел в мире.
О чем говорить? Все сказано. Все понято. Все забыто.
Жизнь не имеет ценности, ибо она бесценна.
Я не очень-то вырос с эпохи палеолита,
Пройдя по всем лабиринтам позднего миоцена.
Мне нравится этот дождь. Холодный, ночной, предзимний.
С его спокойной мелодией, медленной и несложной.
Либо я позвоню тебе, либо ты позвони мне.
А может быть, просто мысленно — это всего надежней.
— Не знаю, почему я все тебе это говорю.
— А и правда, почему?
— Наверное, потому, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы я могла с тобой говорить. И не настолько дорог мне, чтобы я принимала в расчет твои слова.
— Вот как.
— Ну да. Объект для вербализации.
— А и правда, почему?
— Наверное, потому, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы я могла с тобой говорить. И не настолько дорог мне, чтобы я принимала в расчет твои слова.
— Вот как.
— Ну да. Объект для вербализации.
— Ты снилась мне. У тебя все нормально?
— Нормально? Нет, у меня ничего не нормально.
— Ты снилась мне. У тебя все хорошо?
— Хорошо? Нет, не могу я сказать, что все хорошо.
— Ты снилась мне. Как ты?
— У меня все так, как должно быть.
— Ты снилась мне...
— Я всегда снюсь тем людям, по которым я скучаю.
— Нормально? Нет, у меня ничего не нормально.
— Ты снилась мне. У тебя все хорошо?
— Хорошо? Нет, не могу я сказать, что все хорошо.
— Ты снилась мне. Как ты?
— У меня все так, как должно быть.
— Ты снилась мне...
— Я всегда снюсь тем людям, по которым я скучаю.
Не люблю жалеть себя.
Жалость к себе плохо сказывается на печени.
Жалость к себе плохо сказывается на печени.